Твои глаза                                                    

Твои глаза… Я отражён в них дважды.
Лучистые!.. В них радость и печаль.
Загадка вечная, и мне до боли жаль,
что не познал её, и не решу однажды.

В них плен!.. Нет, я не вырвусь! Слаб!
Твои глаза – тюрьма! Я узник в них, и раб.
Эх, застрелиться, что ли на черте,
оставив пару строчек на листе?..

Твои глаза, как бездна – бесконечны.
В них краски неба, моря и Земли,
туман густой, и зябкие стебли
под взглядом ветреным – беспечны.

В таёжных дебрях бешеный Алдан.
Стекляшки льда… Галеры… Океан.
И чайки на скалистых берегах.
О, боже мой! Так близко! В двух шагах!..

Твои глаза, в них северный покой,
дымы костров, олений знобкий край.
Не уходи! Дай наглядеться! Дай!..
Ты мой ноктюрн! Куда же ты? Постой!

Я пол – Камчатки в строчку запихну.
Как в зеркала, в глаза твои взгляну.
А уж тогда, эх, гори всё! Пропадай!..
Не уходи! Дай наглядеться! Дай!..

31 августа

В старом доме

В старом доме, в старом доме
сплошь портреты на стене.
В старом доме, в твоём доме
рюмки, вилки на столе.
В старом доме, в старом доме
мышь грызёт паркетный клён.
Я как будто обручён
здесь с наследием времён.

Шорох листвы, призрачный свет,
капли росы в тополях.
И до утра мотыльковый балет
кружится в фонарях.

В старом доме, в старом доме
жил имперский адъютант.
В старом доме, в твоём доме
застрелился дуэлянт.
В старом доме, в старом доме
фото прячут в книжный шкаф.
Потому что призрак в доме –
бродит здесь покойный граф.

Миг расставания небо отсрочь
нам наяву и во сне!
В лунной полуде качается ночь
на простыне.

В старом доме, в старом доме
клоун грустный дул в кларнет.
В старом доме, в твоём доме
попугаю двести лет.
В старом доме, в старом доме,
двести лет тому, и вновь
кипятит нам в жилах кровь
нынче вечная любовь!

Ах, любовь!.. Ах, любовь
кипятит нам в жилах кровь!
Ах, любовь – муза творца,
нет ей конца.

В старом доме, в старом доме
коммуналки, как в кульке.
В старом доме, в твоём доме
лишь червонец в кошельке.
В старом доме, в старом доме
шатких лестниц слабый скрип.
Здесь в мансарде к нам прилип
с поучением старый гриб.

В старом доме «Разгуляй»
дождём мочит кухни край.
За стеной трубит трубач.
За окошком мокнет грач…

29 мая

● ● ●

Копну соломенных волос
стремительно неси.
По-деловому на вопрос
ответом голоси.

Заколки всюду разбросай.
В порыве будь, как есть!
Мы выпьем за тебя весь чай,
какой в отделе есть.

Ты вся в делах и в этом соль.
Шагай, легко скользя.
Поест дела в архиве моль,
коль будем без тебя!..

А душу выплесни, вообще,
на профсоюзном поприще!

28 декабря

Поедем завтра в Слободу

Поедем завтра в Слободу
на берега холодной Истры.
Туда, где воды, ещё чисты,
полощут в струях череду.

Где в храме сыро и темно.
Иконы вырублены в мусор.
За доллар пустит дядя – мусор
американское кино.

Где у болота ведьмы дом.
Старуха в суп помёт насорит.
И постояльцев всех уморит
мышиной лапкой – помелом,
убогим, ласковым котом,
который канул за углом.
И долго будет жить потом,
отвар хлебая с кипятком.

Туда, где в небе кречет плачет.
И ничего уже не значит
тоска пропойцы – шинкаря,
который жил напрасно, зря.

Поедем завтра в Слободу
болтать в дороге ерунду,
и пить парное молоко.
А жить? Ни тяжко, ни легко!

Где у пруда шагает гусь.
Кувшинок дух наводит грусть.
Концерт лягушек и сверчка
возницу клонит с облучка.

Рассудок мутит резеда.
И, непременно, день – среда!
Без всплеска затону тогда
в твоих очах зелёных! Да!..

Примерю вечером кашне.
А стенка из папье-маше.
За стенкой слышу: «Дусь, а Дусь!
Пойду на яр, для сна пройдусь!..»

Лениво шевелю умом.
Плетень, заляпанный дерьмом.
В проходе хряк, а в поле даль.
И на душе печаль… Печаль!..

Поедем завтра в Слободу
ловить плотавушку в пруду.
Трав горьких соберу букет,
чтобы оставить в сердце след.

Тебе его я поднесу!
Измаюсь!.. А сады в цвету.
И буду ждать, ловить ответ,
надвинув клетчатый берет.
Да, нет! Нет трав! А я отпет.
И Слободы давно уж нет…

27 февраля